Лоренс Сандерс - Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]
Андерсон. Почему бы и нет. Эти старые пердуны из Европы не верят в банки. Давай дальше. Не хочется здесь засиживаться. Этот номер действует мне на нервы. Клоповник проклятый.
Хаскинс. Причем в самом прямом смысле. Я только что видел клопа. Первый этаж. 1-а. Приемная. Доктор Эрвин Лейстер, кандидат медицинских наук, специалист по внутренним болезням. Медсестра и секретарша, она же регистраторша. Работают с девяти утра до шести вечера. Иногда он приходит на работу чуть позже. Обычно медсестра и секретарша уходят около половины шестого. Приемная 1–6. Психиатр доктор Дмитрий Рубиков. У него работает медсестра, она же секретарша. Прием пациентов с девяти до девяти. После четверга Снэп даст тебе подробный отчет об этих служителях медицины.
Андерсон. Работаете неплохо.
Хаскинс. На каждом этаже по две квартиры. Последний этаж — пятый, там, где веранды.
Андерсон. Я знаю.
Хаскинс. Второй этаж. Квартира 2-а. Эрик Сабайн. Дизайнер. Специалист по интерьерам. То, что нам надо! И прошлом году о нем и его квартире был очерк в «Таймс». Я специально посмотрел. Оригиналы Пикассо и Клее. Неплохая коллекция индейского искусства. Роскошный восточный ковер девять на двенадцать футов. Стоит тысяч двадцать. На фотографии в «Таймс» он носил три кольца. Выглядели впечатляюще. У парня есть деньги. Не в моем вкусе, но, если хочешь, я могу попробовать узнать о нем побольше.
Андерсон. Посмотрим.
Хаскинс. Квартира 2–6. Мистер Арон Рабинович с супругой. Богатые молодые евреи. Он — младший партнер в юридической фирме на Уолл-стрите. Интересуются оперой, балетом, театральными постановками и прочим дерьмом. Большие либералы. Одна из трех квартир, которые я осмотрел как следует. Супруга была дома. Очень обрадовалась возможности обсудить проблему подземки на Второй авеню и участь бедняков. Мебель современная. Ничего такого не заприметил, кроме ее обручального кольца — старинное. Поскольку он юрист, то где-то в стене может иметься сейф. Картины ничего, но слишком громоздкие, чтобы с ними возиться. В абстрактном стиле.
Андерсон. Серебро?
Хаскинс. Ты помнишь все, солнышко! Да, серебро имеется. Выставлено на всеобщее обозрение. Очень симпатичное. Думаю, старинное. Похоже на свадебный подарок. Оно в буфете в их столовой. Еще есть вопросы?
Андерсон. Прислуга?
Хаскинс. Приходящая. Появляется в полдень, а домой уходит после того, как подает вечером обед и моет посуду. Пожилая немка. Теперь третий этаж. Квартира 3-а. Мистер Макс Горовиц с супругой. На пенсии. Был оптовым торговцем ювелирными изделиями. У него сильный артрит, передвигается с палочкой. У нее три шубы, в том числе одна норковая, другая соболиная, и полным-полно бриллиантов. По крайней мере, так говорит швейцар. И еще он говорит, что они страшные скупердяи — на всех швейцаров на Рождество выдают пятерку. Но он уверен, что денег у них прорва. Квартира З-б. Миссис Агнес Эверли. С мужем не живет. Квартира принадлежит ему, но живет в ней она. Ничего интересного. Разве что норковая шуба. Она торгует оптом женским бельем, поставляет в галантерейные магазины. Много ездит. Кстати, я упомянул о шубах, мой дорогой, но, разумеется, в это время года большинство из них, наверное, на хранении.
Андерсон. Конечно.
Хаскинс. Четвертый этаж. Квартира 4-а. Мистер Джеймс Шелдон с супругой и трехлетними дочерьми-близняшками. Живущая прислуга. Днем выходит в магазин. В этой квартире я тоже побывал. Я зашел туда как раз, когда прислуга уходила. Она из Вест-Индии. Пальчики оближешь — если любишь этот тип. Очаровательный акцент. Роскошный бюст. Ослепительная улыбка. Миссис Джеймс Шелдон, напротив, — страхолюдина. Лошадиное лицо, лошадиные зубы, кожа, как наждак. У нее должны быть деньги. Муж явно трахает служаночку. Он партнер в брокерской фирме, возглавляет филиал на Парк-авеню. В квартире полно всяких интересных штучек. Успел мельком увидеть кабинет — стены в деревянных панелях, по стенам стеклянные шкафы. Потом миссис Шелдон закрыла дверь. Похоже, там коллекция монет. Легко проверить.
Андерсон. Ясно. Служанка, говоришь, в полдень выходит за покупками?
Хаскинс. Именно. Как часы. Я уточнил это у швейцара. Ее зовут Андроника.
Андерсон. Андроника…
Хаскинс. Да. Все это есть в моем отчете. Квартира 4-6. Миссис Марта Хатвей. Вдовица девяноста двух лет. Живет с восьмидесятидвухлетней компаньонкой, которая ведет хозяйство. Дама с большим приветом. Отшельница.
Андерсон. Да?
Хаскинс. Да. Выходит крайне редко. День-деньской смотрит телевизор. Гостей не принимает. Компаньонка все покупки делает по телефону. Швейцар Райан сказал, что муж был политическим деятелем, большой шишкой в Таммани-холле[5] тысячу лет назад.
Квартирка обставлена мебелью из фамильного особняка Хатвеев на Восточной Шестьдесят шестой. После смерти мужа вдовица много чего продала, но придержала самое лучшее. Тогда был большой аукцион — если хочешь, можешь проверить. А могу и я — только скажи.
Андерсон. Что у нее может быть?
Хаскинс. Серебро, драгоценности, картины, много чего… Я, конечно, только предполагаю, но квартирка 4–6 может оказаться золотым дном.
Андерсон. Это запросто…
Хаскинс. Последний этаж, пятый. У обеих квартир есть маленькие веранды. Квартира 5-а. Мистер Джеральд Бингем с супругой и пятнадцатилетним сыном, Джеральдом-младшим. Мальчишка в инвалидной коляске. От пояса и ниже парализован. К нему каждый день приходит частный преподаватель. У Бингема своя фирма на Мэдисон-авеню — консультации в области менеджмента. Собственный лимузин с шофером. Машину держит в гараже на Лексингтон-авеню. Шофер отвозит его утром на работу, вечером привозит с работы домой. Сказка! Бингем значится во всех справочниках — легко проверить. У жены, похоже, тоже есть денежки. Насчет квартиры ничего точно узнать не смог.
Андерсон. Дальше.
Хаскинс. В квартире 5–6 живут Эрнест Лонжин и Эйприл Клиффорд. Утверждают, что женаты, но живут под разными фамилиями. Он театральный режиссер, она была знаменитой актрисой. Уже лет десять, как не появляется на сцене. Предается воспоминаниям. Боже, как это у нее получается! Живущая прислуга. Большая полная негритянка, типичная нянька в семействе белых южан… Это третья квартира, в которую мне удалось проникнуть. Эйприл собиралась на обед в отель «Плаза» и нацепила свои будничные бриллианты. Очень миленькие. На стенах неплохие картины — небольшие по размеру. В стеклянных витринах очень славная коллекция неограненных камней.
Андерсон. Как насчет денег?
Хаскинс. Сейчас у него на Бродвее идут с аншлагами два спектакля. А это значит, что в доме должны быть наличные — может, в стенном сейфе. Вот, радость моя, самое основное. Прости, что не так подробно.
Андерсон. Ты выведал куда больше, чем я предполагал. Давай второй экземпляр отчета.
Хаскинс. Пожалуйста. Уверяю тебя, что больше у меня экземпляров не осталось.
Андерсон. Верю. Я заплачу вам остаток гонорара, когда получу отчет и от Снэп.
Хаскинс. Конечно! Я тебя не тороплю. У тебя есть какие-то вопросы или пожелания? Может, надо что-то вызнать еще?
Андерсон. Пока нет. Это как бы предварительная проверка. Позже, может, тебе придется еще поработать.
Хаскинс. В любой момент. Ты знаешь — мне можно доверять.
Андерсон. Ну конечно.
(Пауза в 6 секунд.)
Хаскинс. Скажи-ка мне, солнышко, ты видишься с Ингрид?
Андерсон. Да.
Хаскинс. И как поживает это очаровательное создание?
Андерсон. В порядке. Думаю, тебе лучше сейчас идти. Я подожду с полчаса и тоже уйду. Скажи Снэп, что я позвоню ей как обычно в пятницу.
Хаскинс. Ты на меня сердишься, Граф?
Андерсон. С какой стати. Ты отлично поработал…
Хаскинс. Не сердишься, что я заговорил об Ингрид?
(Пауза в 4 секунды.)
Андерсон. Ты что, ревнуешь, Томми?
Хаскинс. Разве что самую малость.
Андерсон. Напрасно. Брось! Мне не нравится, как ты пахнешь.
Хаскинс. Тогда я, пожалуй…
Андерсон. Да, иди. И не бери ничего в голову.
Хаскинс. По поводу чего, радость моя?
Андерсон. По поводу того, что я делаю.
Хаскинс. Какая ерунда, мой милый! Я не настолько глуп.
Андерсон. Вот и отлично.
22
Кассета NYSITB-FD-6-6-68-106-GH.
Местонахождение автомашины — 66-я улица, неподалеку от Парк-авеню.
Андерсон. Черт возьми, я же сказал Доктору, что свяжусь с ним, когда буду готов. Пока я еще не готов.
Симонс. Не волнуйся, Граф. Ты сделан из легковоспламеняющихся материалов.
Андерсон. Просто я не люблю, когда на меня давят.
Симонс. Никто на тебя не давит, Граф. Но Доктор вложил в это предприятие три тысячи долларов из своего собственного кармана, а потому вполне естественно и нормально, что он интересуется, как у тебя идут дела.
Андерсон. А что, если я сообщу ему, что все разваливается, что ничего не выйдет?
